Самарский портал "Технологии, компьютеры"

В канун Нового года всегда хочется подвести итоги, вспомнить о тех прорывах в ИТ, которые случились в году (почти) минувшем, но сейчас мне подумалось вот о чём. Все эти прорывы можно разделить на анонсированные и получившие распространение, причём, как правило (если вообще не всегда), то, что анонсировано в одном году, получает распространение только в следующем или следующие годы. Получается парадоксальная ситуация: публикуя материал об анонсированном прорыве, автор вынужден делать прогноз (или выдвигать гипотезу – кому какая формулировка ближе), а сообщая о повсеместном (окончательном) распространении технического решения быть в роли «капитана Очевидность». К тому же очень трудно понять, в какой именно год решение доказало свою ценность. Взять хотя бы «диски», про историю которых я недавно написал. Первый SSD на 160 ГБ появился у меня в 2010, и сразу стало понятно, насколько большой шаг сделан в плане производительности, надёжности и энергоэффективности, но только сейчас SSD ёмкостью 128 ГБ сравнялись в цене (и даже стали дешевле) самых дешёвых HDD. Правда, ёмкость этих самых дешёвых HDD составляет 500 ГБ, но при наличии стационарного сетевого накопителя объём данных, хранимых на клиентском устройстве, не бывает большим.

Таким образом, первый по счёту прорыв – это полная победа SSD над HDD на клиентских устройствах. И не только. Например, интегрированные системы Oracle Database Appliance сегодня предлагаются исключительно с SSD.

Второй по счёту, но уж точно первой по значимости, будет всеобщая мобилизация. Здесь у меня не получается разделить по категориям устройств, и сейчас увидите почему.

Началом мобилизации я бы предложил считать Intel Centrino. Появилась это решение в 2003 году на процессорах Banias (как следует из названия – израильской разработки), производящихся по технологическим нормам 130 нм, и хотя на тот момент процессор позиционировался как сверхэнергоэеективный, сегодня, при 14-нанометровой технологии, мы представляем, что можно было ожидать от 130 нм. Тем не менее, возможность работы в сети без проводов потрясала настолько, что технология едва ли не мгновенно распространилась по всему миру, и уже в начале 2004 года в России в Нижегородском университете была открыта первая сеть Wi-Fi. Дальнейшее совершенствование ноутбуков было скорее количественным. Уходили ставшие ненужными оптические приводы и, по большому счёту никогда не бывшие нужными отсеки расширения PCMCIA.

Следующий этап мобильности, это появление операторских сетей, в которых могли работать компьютеры и появление компьютеров, способных работать в таких сетях. Одним из первых, если не первым ПК, оснащённым встроенным модемом с SIM-картой, был Fujitsu-Siemens ESPRIMO Mobile U9200, и вывели на рынок его меньше 10 лет тому назад.

Ещё в 90-годы появились наладонные компьютеры, такие, как Palm Pilot или Apple Newton. Сейчас даже трудно сказать, оказали ли они какое-то влияние на развитие отрасли или были просто развлечением для разработчиков и ИТ-энтузиастов, готовых попробовать всё новое. Я сам не избежал искушения и купил себе одну из моделей Palm, но не помню, чтобы от неё была практическая польза.

Всё изменилось, когда наладонный компьютер объединили с телефоном, а операторы связи обеспечили мобильный интернет на приемлемых скоростях. Когда в 2008 году я тестировал тот первый ноутбук, оснащённый модемом, скорость была… в общем, как в вопросе о курице и яйце. Для кого операторы будут тратиться на высокие скорости мобильного интернета, если нет мобильных пользователей? А больше года назад Мегафон запустил в Самаре сеть LTE Advanced с какими-то уже немыслимыми скоростями: у спидтеста стрелка просто легла на упор .

Ещё одно направление развития: обеспечение оптимальной эргономики устройств. Это очень большая и важная тема.

Первые смартфоны зачастую были весьма причудливы. Например, – коммуникатор HP iPAQ 514 Voice Messenger, который вроде бы и относился к категории умных телефонов, но оставался кнопочным, а потому управление им было далеко не очевидным. Поэтому главным прорывом, пожалуй, стал активный экран во весь фасад. По мере того, как телефон всё больше использовался в роли компьютера (и не только: навигатора, фото- и видеокамеры, диктофона и пр.), становилось всё понятнее, что обычный по тем временам размер, который позволял с комфортом звонить, для этих функций был неудобен. И главным критерием стал размер «обычных» карманов: аппарат с диагональю экрана 5,5” ещё помещается, больше – уже нет (или с трудом).

Компания ASUS много лет прорабатывала концепцию док-станций для смартфона и в какой-то момент

мне стало казаться, что за такими компоновками будущее. Однако популярным это решение не стало, скорее всего, по причине его «нестандартизируемости» – под каждую модель смартфона требовался свой «монитор». Кстати, аналогичная ситуация и с ноутбучными док-станциями, на которые ноутбук ложился «пузом», точнее, специальным разъёмом и направляющими: всё это вендорам удавалось стандартизовать разве что внутри одной линейки.

Сегодня я думаю, что будущее за универсальными док-станциями, подключаемыми через разъём USB Type-C, вроде той, что представила компания ASUS.

Однако, это будущее вполне реально: альтернативы переходу на USB Type-C не существует, и как только этот стандарт получит широкое распространение, окажутся востребованы и такие док-станции. А если закон Мура продолжит действовать, и мы получим пригодную для офисных приложений производительность в объёме современного смартфона, это будет означать, что большинству пользователей достаточно одного такого устройства с «расширяющейся» эргономикой. Если к этому добавить ожидаемую быструю связь 5-го поколения (5G) и облачные сервисы, которые можно использовать с клиентского устройства на большей части обжитых территорий, то картина получается весьма оптимистичная.

Серверные технологии не видны простому пользователю, однако без них сегодня не обходится никто. Модным стало слово «облака», хотя его смысл так же нечёток, как и контуры реального облака на небе. Наверное, главная особенность облаков в том, что никто не знает, где именно физически (на каком диске, на каком сервере) находятся данные и работают приложения. Пользователь копирует свои данные на Microsoft OneDrive, Google диск и/или Яндекс.Диск – и просто пользуется им, как ещё одним диском на своих клиентских устройствах. Физически же данные живут на каких-то дисках каких-то собственных ЦОДов этих компаний или арендованных мощностях в коммерческих ЦОДах. Да, именно такой перевод Private Cloud и Public Cloud мне представляется наиболее адекватным: не «частное» и «публичное», а «собственное» и «арендованное». Сейчас даже невозможно представить, как бы выглядели персональные устройства, созданные по принципу «Omnia mea mecum porto».

Технически же облачные технологии обязаны своим происхождением идеям виртуализации, которым не так уж много лет – компания VMware начала обеспечивать поддержку архитектуры x86-64 в 2004 году. На сегодняшний день виртуализация стала непременным атрибутом серверных систем, позволяя работающей программе легко перепрыгивать с ядра на ядро (первые двухъядерные процессоры X86 появились в 2005 году) и с процессора на процессор. В результате всех этих процессов типичный ЦОД содержит массив серверов и систем хранения стандартной архитектуры (то есть X86) с возможностью бесперебойно и бесшовно перебрасывать нагрузку с одних физических устройств на другие.

Количество серверов настолько велико, а автоматизация управления настолько далеко ушла вперёд, что не только пользователи облачных сервисов, но и администраторы ЦОДов не могут сказать, какой сервер что обрабатывает и на каком конкретно диске хранится файл. Они решают задачи настройки системы, а дальше она уже живёт своей жизнью.

Напоследок хотелось бы сказать о нескольких вещах, которые, на мой взгляд, существуют только в виде маркетинговых приманок.

Роботизация. Слово «робот» было придумано писателем Карелом Чапеком в 1920 году для обозначения некоего механического устройства, похожего на человека и способного выполнять некоторые простые (по сути, рабские (простите за тавтологию) работы). Например, робот мог бы работать прачкой – стирать на доске бельё. Однако вряд ли кто-то захочет нечто подобное к себе домой вместо стиральной машины. Общий смысл, думаю, понятен: специализированные устройства всегда будут иметь преимущества перед универсальным роботом. А что эти устройства по необходимости будут оснащаться датчиками и логикой – это тоже очевидно. Но именно по необходимости. Электрочайнику достаточно понимать, что вода в нём закипела, и отключиться. Отправлять владельцу через интернет сообщение об этом, пожалуй, будет уже лишним – дело даже не в том, что жалко за это платить, главное – будет лень настраивать. Если же под роботизацией понимать какой-то более высокий уровень автоматизации, то встаёт вопрос: во-первых, про определение этого уровня, а во-вторых, про то, зачем он вообще нужен.

Интернет вещей (Internet of Things, IоT). Тут, наверное, опять имеет смысл вспомнить и про чайник, и про стиральную машину, и про возможность общения между ними. Разумеется, существуют «вещи», которым неплохо бы выходить в интернет и что-то сообщать заинтересованным лицам. Это охранная система, видеонаблюдение (которое не обязательно охрана), счётчики электроэнергии, воды и газа. Однако мне не кажется, что таких «вещей» будет очень много, к тому же появились вещи, которые только усугубили свою автономность. Например, лампочки, реагирующие на появление человека и не требующие не то, что постороннего интеллекта, но даже выключателя.

3D-печать. Весьма расплывчатый термин, под которым чаще всего понимают весь спектр аддитивных технологий. Аддитивные – это когда не от заготовки «отсекают всё лишнее», как Микеланджело от камня, а наоборот, лепят, как ребёнок из пластилина. Разница между высеченным из гранита и слепленным из пластилина понятна? Конечно, существуют аддитивные технологии по напылению титанового порошка с последующим спеканием лучом лазера, но разница между спеканием титана и застыванием пластмассы огромна, поэтому думать, что принтеры, сегодня «печатающие» нечто объёмное, завтра начнут «печатать» автомобили и самолёты, как минимум, утопично.

Большие данные (Big Data) – к этому у меня весьма двоякое (  ) отношение. С одной стороны, жизнь (и особенно события последних лет) учит, как важно обладать полнотой информации. Например, я выиграл несколько споров на том, что мои знакомые жертвы пропаганды считали, будто на Украине запрещён русский язык. Я просто показывал им сайт львовской школы № 6, на котором «русским по белому» было написано, что обучение там, как и в советские годы, когда я в ней учился, ведётся на русском языке. Однако, с другой стороны, этот же пример показывает, насколько важно отличать достоверные данные от постановочных сцен и других видов лжи. Отсюда можно сделать несколько выводов.

1. Если мы имеем дело с контролируемыми системами, вроде портала госуслуг, то здесь данным мы можем доверять, и любое наращивание их объёма можно только приветствовать. Однако в контролируемых системах под контролем находится и разработка, поэтому вряд ли там имеет смысл говорить о неструктурированных данных – такого в них нельзя допустить.

2. Если же данные собираются «с миру по нитке», то здесь первостепенное значение приобретает не объём, а степень доверия к этим данным. Это приближает данные к знаниям, а само понятие знаний меняет свой смысл – это не накопление информации и даже не умение ей пользоваться, но прежде всего способность на основе имеющихся знаний (это не тавтология, а неизбежная рекурсия) делать правильные оценки поступающей информации и отличать «съедобное» от «несъедобного». Примерно как в детской игре – быстро и безошибочно (или хотя бы с минимальным количеством ошибок). «Съедобное» будет пополнять уже накопленные знания, «несъедобное» - отторгаться, чтобы вместе с настоящими знаниями в системе не содержались лжезнания. Лжезнания даже в малом количестве способны уничтожить знания примерно так же, как ложка дёгтя уничтожает вкус бочки мёда. И это – задача не одного только следующего года и не только ИТ, однако, хочется верить, что ИТ поможет в решении такой важно для человечества задачи!

Здоровья всем в Новом году… и побольше настоящих знаний!