19 октября 2017 года на конференции «Код ИБ» – 2017 в Самаре было одно, на мой взгляд, очень странное выступление. Моему опыту всё, о чём там говорилось, абсолютно не соответствовало и оставляло ощущение, что у докладчика «там всё схвачено», поэтому так легко и удаётся, а ИТ-квалификация вообще не при чём. Прояснить этот вопрос я вместе с редактором SPTC.ru пошёл к бывшему главному редактору «Новой газеты в Самаре» Сергею Османовичу Курт-Аджиеву. На всякий случай взял диктофон, и то, что на него записалось, превзошло мои самые смелые гипотезы.
Владислав Бояров: Сергей, на мероприятии по информационной безопасности «Код ИБ Самара» выступал Владимир Серпухов. Ранее я об этом человеке мало что знал, но слышал довольно странные вещи. Мне известно, что Вы непосредственно столкнулись с его деятельностью. Не смогли бы просветить на этот счёт меня и моих читателей.
Сергей Курт-Аджиев: Об этом человеке я могу рассказать очень много. Он сыграл очень важную, если не ключевую роль в ликвидации «Новой газеты в Самаре».
Сотрудники полиции отдела «К» пришли к нам в редакцию 11 мая 2007 года. В пятницу – это важно для понимания событий. К ним, якобы, поступили сведения, что мы используем нелицензионное программное обеспечение. Было их человек пять, с ними был Серпухов, которого я тогда не знал. Они изъяли все три наших компьютера. Мы сидели в одном помещении с информационным агентством «ВолгаИнформ», у них тоже изъяли все компьютеры.
Наши компьютеры были привезены из Москвы, из редакции «Новой газеты», и всё ПО (в частности, программы вёрстки) на них было уже установлено. Один из компьютеров привёз лично главный редактор «Новой» Дмитрий Муратов. После изъятия началось что-то непонятное: то на меня возбуждают уголовное дело, то не возбуждают…
Когда нам показалось, что всё улеглось, по моей просьбе из Москвы нам передали ещё один компьютер, и мы продолжили работу. Однако в сентябре они пришли опять, изъяли и этот компьютер – опять по подозрению на использование нелицензионного ПО. Тут всё закрутилось уже всерьёз. Меня, наконец, пригласили и сообщили, что возбуждено уголовное дело. Спасибо «Агоре», которая защищала мои интересы. Моим делом занималась Ирина Хрунова. А ещё «Агора» и её руководитель Павел Чиков вели в Самаре такие же дела по контрафакту Людмилы Гавриловны Кузьминой («Голос-Поволжье») и Людмилы Котовой («ВолгаИнформ»). Их адвокатом был Рамиль Ахметгалиев. Когда мы с адвокатами глубоко влезли в эту тему, выяснилось, что с 2006 по 2008 год в Самаре было проведено порядка трёхсот подобных акций по контрафакту. Дальше мы с «Агорой» начали собирать всех этих людей, и собрали человек десять, которые решили сопротивляться – остальные отказались. Сказали: «Ребята, мы не будем с ними ссориться, лучше мы им заплатим». И дальше выяснилось…
В.Б.: «Заплатим» – в смысле взятки?
С. К-А.: Да. И дальше мы раскрыли всю их схему. В группе было три главных участника.
1). Александр Сударев. Он непосредственно контактировал с «клиентами» и вымогал взятки. Единственный, кто понёс ответственность.
2). Владимир Серпухов, который проводил все экспертизы с продуктами Microsoft, «1С» и «Аскон». По результатам его экспертиз и возбуждались уголовные дела на тех, кто отказывался «решить вопрос на месте».
3). Сергей Барчугин, который обеспечивал юридическую сторону. Он и сейчас юрист, живёт в Тольятти и продолжает заниматься делами по контрафакту. После того, как Сударева накрыли, он стал официальным представителем Microsoft, «Аскон», «1С» и других компаний.
Когда начался суд над нами, дело доходило до смешного. «1С» мы приобретали здесь, в Самаре, но приобретали по бартеру. Мы тогда работали с Виталием Добрусиным, он этот бартер и организовал. Я принёс в суд газеты, где публиковалась реклама фирмы, которая передала нам «1С».
В.Б.: Документация на «1С» у вас была?
С. К-А.: У нас был договор, у нас были книжки, не диски, а ещё дискеты. На всё это Сударев в суде заявил: «Да они их могли на помойке найти». Я связался центральным офисом «1С», отправил регистрационный номер продукта. Оттуда ответили: «Этот номер продавался не в Самаре, а в Барнауле». Подключилась «Агора», и выяснилось, чем занимался поставщик «1С». Чтобы не платить налоги шлёпал несколько экземпляров с одним и тем же номером и продавал их в разных регионах.
В.Б.: Но тогда это подделка документов, если, конечно, не сама «1С» выпускала несколько экземпляров под одним номером.
С. К-А.: Поставка была в 2000 году, и к 2007 году этой фирмы уже не существовало.
В.Б.: А что за фирма? Не помните?
С. К-А.: Не помню. Их же тогда, маленьких фирмёшек, которые продавали программы, на каждом углу было полно, это уже потом «1С» и прочие выстроили дилерские сети. Называю по памяти тех «клиентов» Серпухова и его компании, кто решил идти до конца: Владимир Анипченко, Александр Сергеев – это самарские, Мамаев – кинельский, Ольга Афанасьева - Шигоны. Все суды они выиграли.
В.Б.: Что же тогда получается, раз вы все суды выиграли? Доказали, что вам подсунули левую копию «1С», неотличимую от оригинальной поставки?
С. К-А.: В том и история. Она безумная в чём: когда в суде разобрались, вникли, то потребовали проведение повторной экспертизы. Мы в свою очередь не согласились, чтобы экспертизу опять проводил Серпухов и добились, чтобы повторная экспертиза по «Новой газете в Самаре» была назначена в государственной самарской лаборатории судебных экспертиз. Государственная судебная лаборатория…
В.Б.: А экспертиза Серпухова – это вообще что юридически из себя представляет?
С. К-А.: Извините, договорю. Государственную экспертизу проводил Валерий Трегуб. Он представил в суд экспертизу, в которой было написано: в связи с тем, что произошло вмешательство в компьютер, определить, когда было установлено программное обеспечение, практически невозможно. После этого они пришли с обыском в Самарскую лабораторию судебной экспертизы минюста РФ – случай беспрецедентный…
В.Б.: Серпухов?
С. К-А.: Отдел «К». Оперативное сопровождение по моему делу осуществлял капитан Казёнкин (о нём есть в одном из материалов на SPTC.ru, прим. ред.), и следователи, которые менялись. Начинал Вадим Маслов, который сейчас дослужился до замначальника отдела областного следственного комитета. Они изъяли в государственной лаборатории компьютеры, наехали на бедного Трегуба. Суд продолжался около трёх лет, и мы всё-таки добились правды. Есть такой замечательный адвокат: Алексей Сергеевич Лапузин. Он проводил экспертизу в Саратовской школе МВД по делу Сергеева. Там работал Алексей Яковлев, который как раз в это время разрабатывал технологию проведения компьютерных экспертиз, и считался номером один по этому направлению. Алексей Яковлев признал экспертизу Серпухова незаконной, и уголовное дело Сергеева закрыли. Мы добились того, чтобы и наши компьютеры тоже отправили в Саратов и провели там квалифицированную экспертизу. У меня сохранились её результаты – около 30 страниц. Яковлев всё подробнейшим образом расписал. Один из главных вопросов, который мы задали: когда включались компьютеры после изъятия. Сейчас станет понятно, почему я акцентировал внимание на том, что их изъяли именно в пятницу утром. Несмотря на то, что они были опечатаны (там, в том числе и мои подписи стоят на листочках, которыми опечатывали), их вскрыли уже после обеда, и включали. Запускали их и на следующий день, в субботу, а также в понедельник и во вторник.
В.Б.: А должны были включать при вас?
С. К-А.: По правилам проведения экспертизы разрешение на присутствие даёт следователь. Так вот, в дни, когда Серпухов по его документам проводил экспертизу (июнь), компьютеры вообще не включались. А все изменения на диске, согласно заключению Яковлева случились в понедельник 14 мая и во вторник 15 мая, когда компьютеры не включались по документам, оформленным Серпуховым. То есть даты включения компьютеров, указанные в экспертизе Серпухова, не соответствовали тем датам, когда они включались на самом деле. Когда Сударева уже осудили, в Самару приезжали московские юристы, и я задал им вопрос: «У меня стоит купленная программа «1С» для небольшой организации, в газете в лучшие годы работало человек десять. Зачем мне, имея лицензионную программу, понадобилась бухгалтерия «1С»» для предприятий с численностью не менее 10000 человек?» Понятно же… С Яковлевым есть большое интервью в «Новой газете», Надежда Андреева из Саратова делала. Яковлев объяснял, как следует проводить экспертизу. Компьютер, переданный на экспертизу, вообще запускать не следует: с диска этого компьютера снимается копия (при этом исследуемый диск на другом компьютере только читается и на него ничего не пишется). Затем клон исследуемого диска подключается к компьютеру эксперта и далее исследуется уже он. Серпухов же запускал изъятый компьютер «как есть» и, разрушая исходную картину, уничтожал вещественные доказательства. В Саратове обнаружили, что дата установки одной программы – 2025 год, другой – до даты выпуска компьютера, а доказать, что это всё было до изъятия невозможно: если компьютер запускали, то могли и установить туда всё что угодно.
Ольга Афанасьева из Шигон, которую я упоминал, сначала работала бухгалтером, потом они с коллегами создали небольшую бухгалтерскую фирму, там было человек пять сотрудников. Купили компьютеры, купили программы «1С», и стали заключать договоры с мелкими фермерами. Чем фермеру самому вести бухгалтерию, лучше заключить договор на 5-10 тысяч рублей в месяц. Когда её история началась, мы все друг другу уже помогали, ходили на суды. К ней на суд по её просьбе приехал независимый эксперт, сейчас не вспомню фамилию, по-моему, Краснов. Он оканчивал КуАИ или тогда уже СГАУ назывался. И когда судья сказал: «Давайте смотреть здесь», он прямо в суде включил компьютер, экспертизу которого проводил Серпухов, и показал, что ПО было изменено уже после той даты, которую Серпухов указал как дату проведения экспертизы. Вы же помните, тогда можно было поехать на «Книжку», купить там за 50 копеек любую программу…
В.Б.: Сейчас без «Книжки» примерно тоже самое.
С. К-А.: Я несколько лет общался со следственным комитетом, говорил им: «Ребята, что вы занимаетесь, прошу прощения, какой-то ерундой? Поезжайте на «Книжку»»…
В.Б.: Они её закрыли в конце концов.
С. К-А.: Но они же «Книжку» и крышевали, они ж туда не ездили. Последний, кого я помню, это Мамаев, кинельская история. У него заправка была, а на заправке стоял компьютер. Приезжал либо Сударев, либо Барчугин с сотрудниками отдела «К» со словами: к нам поступила информация. Садился за компьютер чаще всего Серпухов или его специально обученный мальчик: «У вас здесь нелицензионное программное обеспечение». После того, как «клиент» был напуган, ему говорили: «Тут до двух лет, либо вот такие штрафы. Но можем решить на месте». И решали. На тот момент по одному компьютеру было от 10 000 до 30 000 рублей. Афанасьевой, у которой 5 компьютеров сказали: «С тебя – 100 000, и никакого дела». Но эта девушка сказала: «Идите все отсюда, я буду биться с вами до конца».
В.Б.: А у неё всё честное стояло?
С. К-А.: Конечно, но Серпухов вместо честного сначала на компьютер своё левое ставил, а потом писал в экспертизе, что так и было. Он же за эти годы раза три фирму переучреждал, выступал под новыми юрлицами, мальчика нанял, потом ещё девочку. Сам он уже экспертизы не проводил, проводили они, но по его технологии. Т.е. включались компьютеры, что с ними делали, никто не знает, а дальше появлялось экспертное заключение Серпухова, которое, как было доказано на моём суде, никаким нормам проведения экспертиз не соответствует. Подробной методики проведения экспертиз Серпухов никому не предоставлял – сразу выводы. Яковлев издал серьёзное пособие «Методика проведения компьютерных экспертиз». А у Серпухова – буклетик. Как он тогда назывался? «НПП чего-то там по…», уж не помню. А суды наши до поры до времени все экспертизы Серпухова признавали. «Обували» тогда просто по полной. Но если кто сопротивлялся, добивался назначения повторной экспертизы, то тогда у Серпухова всё летело к чёрту. Причём, благодаря бригаде Серпухова, Самара была уникальным городом в плане таких уголовных дел – здесь он сильно преуспел. Ирина Хрунова сравнивала Самару и Татарстан: если в Татарстане уголовных дел по контрафакт возбуждалось порядка десяти в году, то в Самаре в эти буйные годы доходило до сотни.
В Самаре была создана преступная группа, называемая в народе «шайка», в которую входили Сударев, Барчугин, как представители, Серпухов, как эксперт, и работала она при содействии отдела «К», которое всё это крышевало. Я тогда полагал, что с этой шайкой разобрались окончательно, но оказалось, что Серпухов продолжает этим заниматься, да ещё учит народ на конференциях! По моим сведениям год или два назад господин Серпухов с его новой фирмой выиграл президентский грант и проводил в Самаре, и далее по всей России лекции по борьбе с контрафактом.
Это был достаточно крупный, хорошо организованный преступный бизнес, который нам общими усилиями почти удалось разрушить. А со мной всё нормально закончилось. После того, как поступила экспертиза Яковлева, дело надо было закрывать. Я в то время работал уже в «Самарской газете», Виктор Александрович Тархов (23.10.2006 - 11.10.2010 — Глава г. о. Самара, прим. ред.) меня пригласил. Так они пришли в «Самарскую газету», изъяли десять из двадцати компьютеров, как обычно нашли там нелицензионное программное обеспечение, а поскольку я был директором, возбудили на меня ещё одно уголовное дело. Теперь оба дела: и по «Самарской газете» и по «Новой газете» – висяки, потому что доказательств моей вины нет, а другого виноватого им не надо.
В.Б.: Т.е. Вы готовы были дальше бороться?
С. К-А.: Да, но они объявили, что я не имею отношения к этому делу – меня признали невиновным. Дело они не могли закрыть, потому что если они закроют дело, то тогда возникает вопрос: «Ребята, а чем вы занимались 2 года 8 месяцев 14 дней?». Потом, когда я перестал быть уголовником, Ирина Хрунова подготовила иск по поводу моего незаконного преследования. Там она всё точно подсчитала, сколько дней я находился под уголовным преследованием, сколько дней я находился под подпиской о невыезде, сколько дней я находился в розыске. Меня даже в розыск объявляли! Следователю Маслову надо было в отпуск уехать, сроки подходят, он сфабриковал бумагу, будто не смог меня найти и поэтому объявил в розыск, а сам умотал в отпуск. Вернулся, звонит мне такой радостный: «Вы знаете, что Вы в розыске?». Я говорю: «Привет! В каком розыске? Я из Самары никуда не уезжал».
В общем, по моему иску, подготовленному Ириной Хруновой суд вынес решение, что в отношении меня велось незаконное уголовное преследование и мне в 2010 году выплатили 450 000 рублей. Беспрецедентный на тот момент случай!
В.Б.: А откуда они взяли деньги?
С. К-А.: Из бюджета, естественно, не из зарплат же «правоохранителей». Мы с Ириной пытались доказать что вели дело конкретные люди, и эти деньги должны быть возвращены ими в бюджет государства. Но оказалось, что наше законодательство такой ответственности для виновных не предусматривает – через бюджет за их преступления расплачивается весь народ. Поскольку и по делу Сергеева, и по делу Анипченко также было признано, что экспертиза Сепухова незаконна, они подали на Серпухова заявление в Следственный комитет, который в возбуждении уголовного дела отказал. Я тоже подавал заявление на Серпухова – мне также отказали в возбуждении уголовного дела. Предлогов было много, но суть одна: в его действиях состава уголовного преступления следователи не нашли. Хотя, приняв заявление только после проведения проверки они должны решить, есть там состав уголовного преступления или нет. Никакой проверки не было, с нами представители СК даже не встречались. В общем, как в народе говорят: «Подментованный эксперт». Неуязвимый.
Не брезговали они и провокациями. По одному из дел, это было в 2011 или в 2012 году, обратился ко мне Игорь Талипов. Молодой парень, из под Оренбурга, из деревни, здесь женился, работает таксистом – здесь он подрабатывал ремонтом компьютеров на дому. Позвонили, пригласили его в какую-то организацию, говорят: «У нас есть программа от компании «Аскон»: надо установить, а мы не умеем». Он приехал, посмотрел, говорит: «Да, вроде она какая-то левая». Те: «Какая тебе разница, мы же за работу платим». Пообещали 1000 рублей, он установил. Когда взял деньги за работу, взяли и его. Оказалось, что все представители организации подставные, на самом деле это были сотрудники отдела «К» и господин Серпухов с ними. Он тут же произвёл экспертизу того, что подсунули парню для установки, насчитал огромный ущерб – парню повесили статью до 2-х лет лишения свободы.
Мы ходили на суд, и всех их там видели: Барчугина, Серпухова. А на мои суды Серпухов чаще всего приезжал вместе с капитаном Казёнкиным на одной машине. Ирина Хрунова даже шутила: «Ребята, вы вместе ночуете, что ли?». Вот так всё это выглядело. Что происходит сейчас, я не знаю, потому что давно уже никто не обращался. Кроме нас, как я уже говорил, в 2007 году дело завели на Людмилу Гавриловну Кузьмину и ИА «ВолгаИнформ». Ими занимался Рамиль Ахметгалиев из «Агоры». По Кузьминой дело было закрыто в сентябре, по Людмиле Котовой («ВолгаИнформ») в октябре. Компьютеры им вернули.
А мне компьютеры не вернул. Жалко. Не столько сам аппарат: у меня там много фотографий осталось, целые архивы.
В.Б.: То есть компьютеры так и не вернули?
С. К-А.: Нет. Пока дело не закрыто, они не могут вернуть компьютеры.
В.Б.: До сих пор?
С. К-А.: К тому же забрали они компьютеры в 2007 году, десять лет прошло, я не думаю, что их запустить получиться.
В.Б.: Почему?
С. К-А.: А где они их хранят? Сколько раз они их таскали, роняли? Я задавал Казёнкину вопрос о возврате компьютеров. Он ответил: «Поскольку дело – висяк, мы ваши компьютеры сейчас даже и не найдём. Бог знает, где они находятся».
В.Б.: А Вы не имеете право требовать? Висяк, не висяк – какая разница? Там же принадлежащая Вам информация, да и сами аппараты.
С. К-А.: Мы решили плюнуть на это. Попытка вернуть компьютеры была, но они сказали: «Пока дело не закрыто, вещественные доказательства должны храниться у нас».
Ольга Боярова (редактор ресурса SPTC.ru): То есть резервное копирование своей информации Вы не делали?
С. К-А.: Это вещественное доказательство.
В.Б.: Не когда они уже попали в руки следствия, а пока стояли у вас. Ольга задаёт чисто технический вопрос, она в этом разбирается. Все производители жёстких дисков начинают свои презентации всегда за здравие, а заканчивают тем, что говорят: «Любой диск может в любой момент накрыться полностью, со всей информацией. В течение гарантийного срока вам заменят жёсткий диск, но вашу информацию вам никто не вернёт. Резервное копирование никто не отменял при любом уровне надёжности». А у Вас резервного копирования не было – это только ваша проблема и ваша вина.
С. К-А.: Ну, кто же тогда про это знал? К тому же сейчас мы пользуемся только компьютерами Apple, потому что на них не может быть установлено нелицензионное программное обеспечение.
В.Б.: Насчёт Apple – это, конечно, спорное решение. Но где сейчас ваши данные? На компьютерах Apple стоят точно такие же носители, как и на остальных, и данные точно так же могут погибнуть.
С. К-А.: Сейчас мы скачиваем на архивы.
В.Б.: Не спрашиваю где, но, по крайней мере, резервное копирование вы делаете?
С. К-А.: Конечно. Сейчас с этим проще. Тогда ж никто и не разбирался, не до этого было.
В.Б.: Ну, если копии делаете, тогда ладно.
С. К-А.: Когда они пришли в «Самарскую газету» и там возбудили дело, я сразу сказал Тархову: «Виктор Александрович, они ж не отстанут». И мы поменяли все компьютеры на те, что с «яблоком». Я сейчас работаю только на них. По крайней мере, обнаружить в них контрафакт невозможно, поскольку его нельзя туда установить. Поэтому историй с контрафактом на Apple нет, а на PC с ОС от Microsoft – есть. Я встречался с российским главой Microsoft, рассказал о наездах их представителя. Его реакция: «Такого быть не может». Обещал разобраться, но ничего делать не стал.
В.Б.: А кто был тогда главой? Николай Прянишников (01.01.2009 – 30.06.2014 — президент представительства корпорации Microsoft в России, прим. ред.)?
С. К-А.: Да, Прянишников. Я не смог поехать в США, поскольку был под подпиской о невыезде. А Павел Чиков, Рамиль Ахметгалиев, Людмила Котова, и ещё была девушка с Краснодара, по-моему, Стася Денисова летали в США. Там, Чиков этого добился, они встречались с руководством Microsoft, рассказали им про схему работы Microsoft в России, в частности, про тесное сотрудничество с правоохранительными органами. Объяснили, что российское подразделение Microsoft, по сути, входит в структуру органов, проводит вместе с ними карательные операции.
У Серпухова первая лицензия на проведение экспертизы была именно от Microsoft. Потом они совместно с Microsoft подтянули «Аскон», «1С» и всё остальное. Вот такая вкратце история.
В.Б.: Насколько я знаю, после этого Microsoft объявила, что теперь для СМИ всё у них бесплатное. Причём, по их словам, приняли такое решение специально для свободы прессы, чтобы больше никто не мог наехать. А Вы не оценили их порыва, перешли на Apple. Хотя я согласен, что Microsoft в самом начале не сработала: сиюминутная выручка, конечно, важна, но когда из компании делают пугало…
С. К-А.: Это было после поездки Чикова, Котовой, Денисова и Ахметгалиева в Microsoft. Они для СМИ сделали, якобы, бесплатное.
В.Б.: Почему «якобы»?
С. К-А: Я не стал этим пользоваться. Может, кто-то и пользовался в Самаре, я таких не знаю. Но мы перешли на Apple. Пусть дороже, но спокойнее. Хотя не это, так другое что-нибудь найдут. Сейчас нашли повод, сделали из «Парка Гагарина» иностранного агента.
В.Б.: Вот именно. Поэтому для меня переход на Apple по этой причине – странное решение.
С. К-А: Причина – что на тот момент на Apple невозможно было установить нелицензионное программное обеспечение. Сейчас, может, и научились.
В.Б.: Если Серпухов на компьютеры Apple не наезжал, а на компьютеры с ПО от Microsoft наезжал, это совсем не значит, что завтра кто-то не наедет на компьютеры Apple. Хотя в качестве обороны против Серпухова, наверное, это способ.
С. К-А: Первые случаи возбуждения уголовных дел в России это опять же Microsoft. Следующей была компания «1С», потом появился «Аскон». Но начиналось всё именно с представителей Microsoft. Самым громким из первых дел было дело учителя Поносова, это 2006-2007 год. О политических активистах и независимых журналистах писали меньше, но пострадали многие. Подбросить оружие или наркотики нам, конечно, можно, только кто поверит, что у меня лежит пистолет или пакет с героином? Поэтому была придумана история про нелицензионный софт, и она года четыре эффективно использовалась. Компьютер ведь есть у каждого, а в каждом регионе есть свой Серпухов. Приходят, изымают, проверяют, находят там якобы нелицензионное программное обеспечение. Пользователи в большинстве своём в этом тогда ещё не разбирались. Я сам вникал год, пока понял, как эта система у них работает, как милиция с такими экспертами создавали шайки. И себе наваривали, и заказ сверху выполняли. Последняя известная мне история была три года назад, ко мне обращалась одна тольяттинская фирма. Экспертизу проводил Серпухов, точнее не сам Серпухов, а девочка из его компании. Я ездил в суд и видел, что изменили технологию: подали в арбитражный суд на компенсацию использования. С арбитражным судом сложнее. Я туда приехал в качестве свидетеля. Судья спрашивает: «А как Вы можете быть свидетелем?». Отвечаю: «Экспертизу Серпухов подписывал, а я знаю, чего стоят его экспертизы». Я в этот суд пять уголовных дел с собой привёз, в которых были заключения, что экспертиза Серпухова проводится неправильно, и потому не может быть признана доказательством. Судья ушёл, долго там думал, потом сказал: «Я отказываю Вам в вызове в качестве свидетеля, если хотите, можете отдать эти документы адвокату, пусть он ходатайствует о приобщении к делу. А Вы можете присутствовать в суде как представитель СМИ или как обычный гражданин».
В.Б.: Очень интересно Вас слушать. Я в компьютерной индустрии давно, с 1985 года. DOS, потом Windows – они действительно для нас были бесплатными, потому что такая политика нам досталась ещё от СССР, где софт не защищался никакими законами, причём сделано это было умышленно. Начинал я вообще с ОСРВ СМ ЭВМ, которая в девичестве называлась RSX-11 для компьютера PDP-11 компании DEC и использовалась на советских предприятиях без разрешения владельца. Железо приходилось закупать или делать самим, а софт – его же можно просто скопировать.
С. К-А: У нас тогда никто не догадывался, что что-то покупать надо – привозили, ставили.
В.Б.: Нам, специалистам, конечно, было известно, что есть лицензионный Windows, лицензионный DOS. Мало того: для компьютеров, на которых мы писали прикладное ПО, это всё покупалось – средства разработки должны быть только легальными, иначе какое право имеешь требовать деньги за свои продукты? Однако государство продолжало закрывать на это глаза. А если так, то как я приду к клиенту и скажу: «Предлагаю на твой компьютер поставить лицензионный Windows, доплатишь ещё сколько-то»? Любой нормальный человек спросит: «А с чего это вдруг? Ни у кого нет, а ты мне предлагаешь. Ты что, хочешь дополнительно заработать денег на продаже снега эскимосам?». Но вдруг в какой-то момент что-то наверху случилось, и вместо продуманного перехода на легальный софт, легализации уже установленного ПО, наше государство просто объявляет всех пользователей и работников ИТ-индустрии преступниками. Вместо того чтобы сказать: «Ребята, мы вот столько-то лет жили сплошным пиратством, собственно, и пиратства то не было, это жизнь такая была. А теперь мы собираемся переводить это всё на цивилизованные рельсы. Давайте разработаем план действий. Например, легализуем уже установленный софт за треть стоимости, а новый в течение года будем продавать за полцены, чтобы стимулировать покупки, а уже через год выровняемся со всем миром». Нет, все сразу – преступники, и тут же появляются бригады стервятников, о которых Вы так подробно рассказываете. Ведь в таких ситуациях что бывает: у одних, кто обслуживает клиентов, одни мысли в голове – чтобы клиенты не пострадали, а у других мысли противоположные – как наехать и нажиться. Это как охотника пустить в заповедник: у всех стоит всё некупленное – хватай, сколько успеешь.
С. К-А: Есть Microsoft и Microsoft. Когда мои коллеги посетили штаб-квартиру компании, они общались там с высшим руководством Microsoft и рассказали ему, что творит представительство их компании в России. Что занимаются они у нас не повышением престижа Microsoft и цивилизованным бизнесом, а вместе с государственными и окологосударственными людьми «дербанят лохов», заодно участвуя и в подавлении свободных СМИ. Продавили в России такие законы, в результате принятия которых и создалась эта ненормальная ситуация. Надо же понимать контекст.
Я до вашего прихода искал, жаль не смог найти – там была ещё одна история. В администрации Владимирской области обнаружили, что на всех компьютерах, а их там сотни, стояло нелицензионное программное обеспечение.
В.Б.: Это какой год?
С. К-А: 2006-2007.
В.Б.: Тогда это везде было. И в администрации тоже ставили, потому что там живые люди работают, и зачем администрации переплачивать.
С. К-А: Microsoft потом администрациям давал какую-то бешеную скидку, чуть ли не 70%. С Прянишниковым я встречался как раз когда он приехал в Самару в администрацию города устанавливать всё программное обеспечение. Они с Виктором Александровичем договор подписали. А Виктор Александрович говорит: «А тут ваш представитель что творит!». Прянишников опять: «Да такого быть не может». Тархов: «Ну, как не может, когда есть – поменяйте Серпухова. Уже все знают, что на нём клейма ставить негде. Уже десятки его экспертиз в судах опровергли, а он продолжает с вашей лицензией ходить и издеваться над людьми». Прянишников опять: «Хорошо, мы разберёмся». В итоге всё так ничем и закончилось, насколько понимаю.
В.Б.: Да, у вендоров тоже не всё хорошо. Вроде с одной стороны хотят по-честному, у них же на самом деле бизнес, они же производители продукта, им его продавать надо. А с другой стороны на местах попадаются такие люди, которые их устраивают, им какую-то прибыль они приносят, и, слава богу.
С. К-А: Самара с 2006 по 2010 год просто лидер по уголовным делам. Сколько атак заканчивались взятками, посчитать невозможно, но по ощущениям их было на порядки больше, чем уголовных дел. Звонит мне в это время приятель институтский: «Слушай, тут пришли с отдела «К» с проверкой, что делать?». Я говорю: «Варианта два: либо ты приходишь ко мне, и мы начинаем бодаться, но учти, что это минимум полгода, и эти полгода компьютеры будут у них. Либо ты задаёшь им вопрос «сколько?» и решаешь на месте». Не пришёл. Через неделю звоню: «Ну что?» Говорит: «Отдал 30 000, и отстали». И этих людей трудно осуждать за то, что они не бойцы. Стервятники ведь тоже не дураки: назначают такую цену, что бизнесу выгоднее заплатить, чем остаться без средств производства.
В.Б.: На самом деле полно было левого софта, и в тот день, когда объявили «открытие охотничьего сезона», когда стало можно ходить и изымать технику, всё и началось. На вас наехали несправедливо даже с точки зрения этого закона, а на 99% можно было совершенно наезжать в полном соответствии с буквой и духом. Софт поставить – это же не ремень пристегнуть после того, как штраф назначили. Да, всё это было. Надо понимать, что вся эта ситуация была создана сверху, когда наше весёлое государство не определило никакого плана перехода с нелегального на легальное. А уж люди, готовые погреть руки на проблемах других – они всегда найдутся.
С. К-А: По сути это был бизнес-проект, теневой бизнес-проект. Они быстро прикинули и поняли, что да, на этом можно заработать.
В.Б.: Вместо того, чтобы деньги достались государству и производителям ПО, они пошли на взятки этим бригадам.
С. К-А: А кто тогда вникал? Даже мне, окончившему авиационный институт, зачем вникать, я пользователь. Мне надо установить программу по вёрстке, позвонил какому-нибудь знакомому, а тот говорит: «Сейчас парень к тебе приедет, поставит, заплатишь ему за работу». Никто ж не вникал в это. Понимать начали уже потом, когда пошли эти уголовные дела. Появилась продажа софта, платишь по-честному, приехал, тебе установил, там же зарегистрировал, и работай.
О.Б.: К Вам пришли в мае 2007, а до этого ещё были случаи? Или они именно со СМИ начали в нашем регионе?
С. К-А: Ко мне пришли в мае, а к Людмиле Гавриловне Кузьминой, ассоциация «Голос», ещё раньше, в апреле.
В.Б.: Рядом.
О.Б.: Т.е. началось это в 2007 году?
С. К-А: По большому счёту, массовые операции начались в 2007-м году.
О.Б.: Началось именно со СМИ или с известных людей?
С. К-А: Скажем так: это был метод борьбы с оппозицией…
В.Б.: Это для вас метод борьбы с оппозицией…
С. К-А: Надо было прикрыть «Новую газету в Самаре», надо было поставить на место Людмилу Гавриловну с её проверкой законности на выборах.
О.Б.: «Приятное с полезным». Так всё совпало, что оказался эффективным именно этот метод?
С. К-А: Я же вам рассказал только одну часть. 12 мая 2007 года, после того, как они изъяли компьютеры и ещё не успели уйти, приходит следующая бригада, уже из ОБЭП, и говорит: «Ой, вы ещё здесь! Ну ладно, мы покурим». Компьютерная бригада уходит, входит бригада ОБЭП: «К нам поступило заявление, что «Новая газета в Самаре» незаконно занимается обналичкой в особо крупных размерах». И они изъяли всю бухгалтерскую документацию…
В.Б.: Бумажную уже, да?
С. К-А: Бумажную. Была попытка возбудить ещё это уголовное дело. А вообще в мае 2007 на меня пытались повесить сразу пять уголовных дел. Потом бумажную бухгалтерию вернули: у нас десять человек сотрудников, какая обналичка – копейки. Ничего не прошло. Судебные приставы попытались возбудить уголовное дело по жалобе «Билайна». А остановились вот на этом контрафакте, т.е. они посчитали, что это самое перспективное дело: такая шикарная экспертиза Серпухова, что незаконно установлены продукты Microsoft, «1С». По суммам просчитали, в общей сложности на тот момент ущерб превышал 150 000 рублей, это особо крупный размер, до двух лет. Я вообще рад, что это произошло в 2007 году, потому что сейчас технология работы поменялась: «Может скрыться, может повлиять на свидетелей, может уничтожить документы». Сегодня меня бы закрыли, а тогда до такого маразма ещё не доходило. Сейчас они закрывают по любому поводу, в том числе по экономическим преступлениям.
В.Б.: Российская ИТ-индустрия не меньше пострадала. До борьбы с пиратством, когда собирали компьютер, на него тут же ставили Windows и всё, что просил заказчик. Зарабатывали на железе, а это как бы бонус. Заодно и тестировали компьютер, потому что пока на него систему не поставишь и не погоняешь, откуда знать, рабочий он или нет. Другого способа для самосбора просто не существует. Все компьютерные фирмы так делали. Когда всё это случилось, фирма СПТК ещё существовала, и её сотрудники мне рассказывали, как они «попали». Пришли клиенты компьютер заказывать: «А можно вы нам кроме «Windows» поставите ещё и «Компас»?» «Можно». «А «1С»?» «Да, пожалуйста». «А вот это вы можете поставить?» «Да поставим». Когда пришли получать компьютер, из одного кармана достают деньги, из другого корочки: «Привет, вы нанесли ущерба вот на такую-то сумму». Цифру я, естественно, не помню сейчас, но там по просьбе клиентов зарядили компьютер по полной. Сумма такая (а они заранее подсчитали, когда заказывали) что готовое уголовное дело. Сами спровоцировали, сами потом и вымогали. И сколько компьютерных фирм они так обчистили… наверное, почти все.
Спасибо огромное, Сергей, за ценную информацию – с этой стороны развитие информационных технологий, по-моему, никто так подробно не рассматривал.
Владимир Серпухов (фото сделано 03.11.2011 г.)
Александр Казёнкин (фото сделано 03.11.2011 г.)