Копай, чтоб закончилась путаница...
Владимир Высоцкий
А мир устроен так, что всё возможно в нём,
Но после ничего исправить нельзя.
Леонид Дербенёв
Размышления эти навеяны пресс-туром в город Саров, который 17-18 февраля 2010 года корпорация Intel (пресс-служба во главе с Михаилом Рыбаковым) организовала для российских «пишущих специалистов» (слово «журналист» в последнее время приобрело столь негативную окраску, что не хочется лишний раз его употреблять). Это город известен в первую очередь тем, что в нём ковался ядерный щит Родины. Вот и начинается путаница в понятиях, потому что ядерным оружием заЩИТить ничего нельзя, поскольку оружие огромной разрушительной мощности в принципе не может применяться для обороны. Поэтому правильно этот эпитет звучит так: разящий ядерный меч. Хорошо известно и над чьей головой занесён этот меч: это Соединённые Штаты Америки. Можно рассуждать о необходимости или целесообразности гонки вооружений, о том, было ли у США желание смести с лица земли советские города, но, по крайней мере, в советское время всё выглядело логично: есть планы Партии и правительства о распространении коммунистической идеологии на всю планету, есть потенциальный противник, не победив которого эту задачу не выполнить, есть и создание средств для выполнения этой задачи. Всмотримся повнимательнее в историю появления ядерного оружия. И начинается эта история во времена Второй мировой войны (ВМВ, 1 сентября 1939 – 2 сентября 1945). Согласно Википедии, в ней участвовали 62 государства, и велась она на трёх континентах, в водах четырёх океанов. Потери – 62 миллиона погибших, в том числе 50 миллионов со стороны победителей, общее число погибших гражданских лиц 37 миллионов. Эти цифры, наверное, можно оспаривать или уточнять, но порядок величин и их соотношение, думаю, всё же останется прежним, а это в среднем около 30 000 погибших за каждый день войны. Из этих цифр понятно, что участвующие в войне государства бросали все силы на достижение победы. Разрабатывались и вводились в строй всё новые, более смертоносные системы вооружений, но наиболее инновационным (как сейчас принято говорить) был «Манхэттенский проект», осуществление которого началось 17 сентября 1943 года. Экстремальная инновационность этого проекта заключалась в том, что в основу создаваемого оружия были положены не известные на тот момент физические явления, а фундаментальная научная гипотеза. Что представляли собой все созданные до этого взрывчатые вещества? Работала известная ещё древним людям экзотермическая химическая реакция (тот же огонь), то есть очень быстрое превращение одних молекул в другие, не затрагивающее изменение атомов. Превращение одних атомов в другие также было известно после опытов Беккереля, в 1896 году открывшего радиоактивность. Однако спонтанная ядерная реакция в небольшом объёме (превращение одних химических элементов в другие в масштабах звёзд каждый может наблюдать невооружённым глазом), сопровождающаяся мгновенным высвобождением энергии, была только гипотезой учёных. Поэтому весь этот проект выходит далеко за рамки чисто военных разработок – в ходе его было сделано одно из величайших открытий в физике, доказана сама возможность реализации цепной ядерной реакции в масштабах устройств «обычных» размеров. Доказательство было получено 16 июля 1945 года в штате Нью-Мексико, уже после капитуляции Германии, однако война ещё не была закончена: несмотря на поражение своих главных союзников, Япония и не думала сдаваться. Я помню, что даже в семидесятые годы появлялись сообщения о японских солдатах, десятилетиями прятавшихся в глухих районах, и для того, чтобы выманить одного из них, пришлось даже искать его командира – в противном случае он предпочитал плену смерть. Это, конечно, уже из серии казусов, однако такие казусы говорят о крайнем фанатизме японцев, участвовавших в ВМВ. 6 августа 1945 года в Хиросиме и 9 августа 1945 года в Нагасаки атомные бомбы были использованы в первый, и дай бог, последний раз в истории человечества. Число жертв составило около 200 тысяч человек: средняя недельная «норма» этой многолетней войны или меньше половины суммарных потерь в операции советских войск по взятию Берлина. Однако потрясение японского правительства, вызванное атомными бомбардировками можно сравнить с тем шоком, который испытали индейцы при виде испанских всадников, или римляне – от слонов Ганнибала. Уже через 3 часа после бомбардировки Нагасаки в дворцовом бомбоубежище состоялась Императорская конференция, принявшая условия Потсдамской конференции. Дальнейшее было делом бюрократическим: 2 сентября 1945 года на борту американского линкора «Миссури» был подписан акт, согласной которому Япония капитулировала перед объединёнными силами США, Китая, Великобритании, СССР, Австралии, Канады, Франции, Нидерландов и Новой Зеландии, что и явилось окончанием Второй мировой войны. Всё? Да нет, это был пролог, наша история только начинается. Однако для понимания дальнейших событий нам непременно следует рассмотреть другую часть пролога: участие СССР во Второй мировой войне. Здесь нужно начать со знаменитого пакта Молотова-Риббентропа и вторжения Германии в Польшу. 1 сентября в Рейхстаге выступил Гитлер в военной форме. В оправдание нападения на Польшу Гитлер ссылался инцидент в Гляйвице. При этом он тщательно избегал термина «война», опасаясь вступления в конфликт Англии и Франции, давших Польше соответствующие гарантии. В изданном им приказе говорилось лишь об «активной обороне» против польской агрессии. В этот же день Англия и Франция под угрозой объявления войны потребовали немедленного вывода немецких войск с польской территории, 3 сентября официально объявили войну и стали ждать реакции на эти события Советского Союза, поскольку оно дело – воевать против Германии, а другое – против советско-нацистского блока. И дождались: 17 сентября СССР поддержал Германию в её агрессии против Польши, а 31 октября на весь мир прогремел доклад Молотова, сделанный им на Внеочередной пятой сессии Верховного Совета СССР. Он достоин того, чтобы прочитать его полностью, здесь же я только скажу, что советский премьер обвинил Британию и Францию в разжигании войны против Германии, заявив, что «не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за «уничтожение гитлеризма» прикрываемая фальшивым флагом борьбы за «демократию»». «Гитлеризм» не зря официально носил название «национал-СОЦИАЛИЗМ», и те пункты программы НСДАП, которые отражали вторую часть названия, практически копировали соответствующие установки ВКП(б): Мы требуем объявления безжалостной войны тем, чья деятельность вредит общим интересам. Преступления против нации, совершенные ростовщиками, спекулянтами и т. д. должны наказываться смертной казнью, несмотря на расу и убеждения. Мы требуем уничтожения нетрудовых доходов и процентного рабства. Мы требуем национализации промышленных трестов. Мы требуем проведения земельной реформы в соответствии с интересами германской нации, принятия закона о безвозмездной конфискации земли для общественных нужд, аннулирования процентов по закладным, запрещение спекуляций землей. Требования нацистами жизненного пространства тоже не вызывали протеста у большевиков, пока шаги Германии по расширению своей территории не противоречили таким же шагам Советского Союза. Поэтому советская политика противостояния с Англией и её союзниками продолжалась ровно до того момента, пока германское вторжение автоматически не поставило СССР по одну сторону с «демократами». Однако думаю, что если бы гитлеровское наступление удалось отбить прямо на границе и дальше воевать на чужой территории, никакого вступления в антигитлеровскую коалицию бы и не случилось по причине отсутствия нужды. История же распорядилась так, что Сталин вынужден был принять руку помощи, протянутую Соединёнными Штатами (вспомним, хотя бы, что основным шасси для «Катюш» стали ленд-лизовские «Студубеккеры», а первый трижды герой Советского Союза Покрышкин летал на «Аэрокобре») и нести некоторые обязательства, связанные с этим. Теперь, когда опасность отступила, от всех этих обязательств пришла пора избавляться. Повод был найден в виде Фултонской речи британского премьера Уинстона Черчилля (Winston Leonard Spencer-Churchill), произнесённой им в марте 1946 года. В ней наряду с восхищением доблестью советского народа (в оригинале – Russian people) и пожеланием к СССР занять законное место среди ведущих стран мира, Черчилль выражал опасения в агрессивности сталинской политики и сожаления по поводу того, что СССР опустил железный занавес, отделив древние государства Центральной и Восточной Европы от остального мира, частью которого (и колыбелью которого) они являлись с давних пор. Я никогда не находил в речи Черчилля угроз уничтожения СССР, да и железный занавес упоминался, как выясняется из чтения первоисточника, не в качестве угрозы, которую собираются реализовать демократические страны, а как добровольная самоизоляция Советского Союза. Но в советское время широким массам этот текст был недоступен, зато было широко растиражировано интервью Сталина газете «Правда», где тот заявил, что Черчилль является продолжателем расовой теории нацизма и стоит на позиции поджигателей войны. Разумеется, к этому времени в СССР текст выступления Молотова, в котором поджигателем войны следует считать как раз того, кто борется против нацизма («гитлеризма») был так же недоступен, как и речь Черчилля. Интересно, что Фултонская речь до сих пор подаётся как призыв «демократов» к агрессии против Советского Союза, и во внимание принимается не её текст, а комментарий Сталина о том, что «господин Черчилль начинает дело развязывания войны». Ещё одним поводом для нападок послужило наличие у союзников (теперь уже бывших) мощного оружия, использованного в борьбе с общим врагом. Его применение было названо преступлением, и из этого следовал парадоксальный вывод о том, что и Советскому Союзу необходимо срочно обзавестись таким же оружием. Врагом № 1 теперь была не Англия, а США. В отличие от 1943 года, когда запускался Манхэттенский проект, теперь не было никаких сомнений в возможности реализации цепной ядерной реакции, и в апреле 1946 года НКВД приступил к экстренному строительству города-завода-института Арзамас-16 (так он назывался в то время).
Об истории города и института нам, журналистам, рассказал заместитель директора РФЯЦ-ВНИИЭФ по международному сотрудничеству Владимир Григорьевич Рогачёв. Многие тысячи заключённых были согнаны в Горьковскую область на стройку. Начали подтягиваться учёные с инженерами, и случилась удивительная вещь: высокие зарплаты, интересная работа и закрытость от внешнего мира сформировали в Сарове уникальное высокоинтеллектуальное общество. Харитон, Тамм, Гинзбург, Сахаров и многие другие великие умы создавали эту особенную среду обитания. Причём, среду саморегулирующуюся, на уровне естественных экосистем: сделать какую-либо карьеру кроме научно-технической там было невозможно. Критическая масса умных людей выталкивала из себя невежд автоматически. Отсутствие заботы о хлебе насущном позволяло жителям этого города не вести подсобное хозяйство для прокорма, отдавая всё время любимой профессии.
В школах Сарова преподавали жёны учёных, которых они, естественно, привезли с собой, и которые тоже имели интеллект выше среднего, так что воспитание и обучение были в надёжных руках. Дальше – больше, теперь уже этот климат притягивал таланты со всей огромной страны, люди не просто добровольно переезжали в Саров, а считали это большой жизненной удачей. Но не будем забывать, что, почти не замечая одних ограничений, высококвалифицированные специалисты весьма болезненно реагируют на другие, те, что не дают им работать в полную силу. И самой большой, на мой взгляд, проблемой, было драматическое отставание советской электроники и компьютерной техники. Мне это пришлось почувствовать, проектируя и запуская станки с советскими системами ЧПУ и с ЧПУ ведущих мировых производителей. О той пропасти, которая лежала между ними, говорит хотя бы тот факт, что ни один станок с советской системой ЧПУ не был поставлен на экспорт, включая страны соцлагеря. Казалось бы, ничего страшного в этом нет, и для бомбостроения советская власть могла потратить валюту для закупки самых совершенных компьютеров у вероятного противника. Но в 1949 году СССР вместе с атомной бомбой получил и КОКОМ, созданный мировыми технологическими лидерами для «контролируемого технологического отставания» советской промышленности. Это касалось не только суперкомпьютеров, необходимых для построения математических моделей явлений и устройств, но и достаточно большого спектра изделий. Например, была запрещена поставка ЧПУ, позволяющих интерполировать движение рабочих органов станков более чем по двум координатам, что ставило нашу промышленность в заведомо проигрышное положение. И только на стыке 80-90-х, когда наше государство перестало утверждать, что мировая капиталистическая система в целом созрела для социальной революции пролетариата, ограничения были сняты, учёные и инженеры сначала получили в свои руки самые лучшие инструменты, созданные в лучших компаниях, а потом и сами захотели поучаствовать в их создании. В «лихие девяностые» всё резко меняется. Вслед за фактическим отказом от построения коммунизма не только во всём мире, но даже в собственной стране, начинает налаживаться и международное сотрудничество. В 1991 году пала Берлинская стена – главный символ разделения мира на два антагонистических лагеря (кто застал изучение научного коммунизма, наверняка помнит значение этого термина, остальным поясню: антагонистические противоречия – это когда примирение невозможно в принципе) и тогда же компания Intel открывает первый офис в Москве. В 1993 году на российской земле начинаются совместные разработки программного обеспечения, в рамках НИОКР Intel проводит работу с лабораториями российских научных учреждений в Москве и Сарове. Но это официальное начало, а первые контакты исследователей произошли в 1991 году, когда Ричард Вирт (в 2005 году Ричард Вирт был вице-президентом и генеральным менеджером подразделения Software and Solutions Group (SSG) корпорации Intel, а также имел почетное звание «Старший заслуженный инженер-исследователь Intel», официальных сведений за 1991 год я не нашёл) посетил Саров по приглашению руководства ВНИИЭФ. В 2000 году в Нижнем Новгороде открыт первый центр исследований и разработок Intel в России, а в 2003 году открывается аналогичный центр в Сарове. В 2007 году офисы в Сарове и Москве переезжают в новые помещения (переезд в Сарове состоялся 8 марта). Центр исследований и разработки в Нижнем Новгороде занимает все здание, которое Intel покупает себе в собственность, саровское подразделение также получает целое здание в технопарке Сатиса (посёлок в 7 километрах от Сарова), но не в собственность, а в аренду. Ограничения были сняты, учёные и инженеры сначала получили в свои руки самые лучшие инструменты, созданные в лучших компаниях, а потом и сами захотели поучаствовать в их создании. Честно говоря, я рассчитывал увидеть и город, где живут сотрудники знаменитой американской компании, и знаменитый российский ВНИИ экспериментальной физики, с которым у Центра самые тесные связи, но нас в Саров не пустили – секретность.
Наверное, всем нам хотелось бы дальнейшего потепления отношений между Россией и ведущими мировыми державами, реализации системы глобальной безопасности, когда потребность в оружии огромной разрушительной силы отпадёт совсем, а международные силы, существующие на основании консенсуса подавляющего числа государств нашей планеты, будут выполнять миротворческие функции наподобие полицейских, разнимая заигравшихся драчунов. Конечно, до этого ещё очень далеко, но, насколько я понял, благополучие города Сарова сегодня напрямую зависит от потребности в ядерном мече, а потому светлая перспектива для всего человечества одновременно ставит крест на существовании этого чуда, превращая Саров в очередное Пикалёво, Тольятти или самарскую Безымянку. Но в Сарове, как и во всей нашей стране уже выросло поколение, рождённое в несоветские 90-е годы. Для них вся эта холодная война – просто история, а вот наука – это их жизнь. И вот оно – чудо: образовательные инициативы американской корпорации падают в Сарове на благодатную почву. Прежде всего, это BiPro: учебно-исследовательская лаборатория прикладного и системного программирования. Базой лаборатории является факультет информационных технологий и электроники СарФТИ НИЯУ МИФИ, а управляется она совместно. Управляющий персонал cо стороны СарФТИ НИЯУ МИФИ: |
||||
|
||||
|
||||
Управляющий персонал со стороны Intel: куратор Осеева Мария Александровна, менеджер по работе с университетами (web-сайт: http://bipro.sarfti.ru). В 2007 году корпорация Intel подарила СарФТИ 8-узловой кластер. Нам показали разработанный в студенческой лаборатории SourceAnalyzer кросс-платформенный продукт, позволяющий анализировать и структурировать исходные тексты программ больших объёмов, созданные коллективной работой (впрочем, для малых это и не нужно – и так всё видно невооружённым глазом). Честно говоря, это как раз то, чего мне недодали в ВУЗе: нас учили в одиночку делать небольшие проекты, и я не сразу смог понять, как же работает КБ из 300 человек, куда я попал на работу. Так что этот проект важен не только с программистской, но и с «общепроектной» точки зрения. Его участники независимо от собственного вклада хотя бы поймут, что такое большой проект и что такое работа в коллективе. |
||||
Здесь же надо сказать, что руководитель Центра Intel Дарья Кирьянова проводит регулярные тренинги по умению проводить презентации, то есть представлять свою работу, показывать товар лицом. Работа BiPro направлена не только на студенческую аудиторию, но и на школы. Это:
|
||||
Заместитель директора департамента образования г. Сарова Владислав Мухин также выразил удовлетворение сотрудничеством с корпорацией Intel. Программу «Учимся с Intel» прошли 70 педагогов саровских школ, действует летняя школа программирования, в школы передано 50 компьютеров начального уровня. Приоритет сейчас отдаётся учителям среднего возраста, у которых со знанием предмета и педагогическими навыками всё в порядке, и их надо только подтянуть в области информационных технологий, чтобы они могли их использовать в своей работе. По его данным в Сарове сейчас 85% детей пользуются интернетом, тогда как среди учителей всего 70% (хотя, на мой взгляд, обе эти цифры просто замечательные). Всего школ в городе 17, при этом есть 7 целевых летних школ: физико-математических, программистских и лингвистических. Все представители сферы образования города Сарова говорили о том, что отношение корпорации Intel к студентам и школьникам уникально, а уровень выпускников ВУЗа и школ в последние годы повысился. Мне даже показалось, что я ослышался, и я переспросил. Нет, всё правильно, повысился… И столько добрых слов про своих деток, как они быстро осваивают параллельное программирование, что их вроде и учить не надо: сами из воздуха это всасывают, да ещё и своих учителей учат. Такие вот слои образования: общеобразовательная школа, олимпиады и специализации, ВУЗы, студенческая работа в лабораториях, а потом уже и собственные открытия, изобретения, обучение молодёжи. Какие же перспективы у Сарова? Радужные, если город успеет перековать своё производство ядерных «мечей» на что-нибудь нужное в мирной жизни, например, информационные технологии. И корпорация Intel даёт городу такой шанс. Будем надеяться, что ситуация, когда будучи недавними союзниками по антигитлеровской коалиции, кремлёвские руководители сумели слепить из мировых научных и технологических лидеров образы врагов, а их союзнические действия объявить преступлениями, не повторится сегодня. |